В преддверии празднования 75-й годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г. хочется отметить каждого бойца, которые отдали все свои силы ради избавления родной страны от фашизма. Научный сотрудник МАУ Экоцентр, рассказывает про своего деда Хамидуллина Чамалетдина Хамидулловича, родившегося в 1894 году в с. Ашеваны Усть-Ишимского района Омской области. Погиб от ран в родной деревне в 1974 году.
В родных краях он был известен, как Дед Чамака. Слыл по всей округе, как опытный мастер, который мог за короткие сроки изготовить любую лодку – долблёнку, плоскодонку, каркасную из досок. Он знал толк в древесине, понимал какая порода, для чего подходит. Из черемухи гнул коромысла, из лиственницы мастерил бочки и т. д.
С супругой Эммекамал воспитали пятерых достойных сыновей и дочь. Помогли вырастить 16 внуков и 25 правнуков. Семья деда велика и богата. В настоящее время о нем помнят и продолжают его род более 40 праправнуков, у которых есть уже свои дети.
Рядом с ним всегда было много детей, не только родных внуком и правнуком, но другие деревенские ребята прибегали к нему. Он с радостью помогал детворе мастерить различные снасти, игрушки. Дети любили его и помогали в хозяйстве своим посильным трудом. При этом совсем забывали о том, что у него всего одна рука, но и сам он этому значения не придавал. Дед наш был веселым, добрым и любил пошутить.
Как-то 1 апреля он взбудоражил всю деревню тем, что у кого-то забыл одну варежку. Вот как это случилось: с утра пораньше он попросил дома найти варежку, одну одев на руку, он показывал, вот, мол, одну нашел, а вторую никак не могу найти. Мы начали искать, все перевернули дома, а найти не смогли. Тогда он вспомнил, что с вечера был у деда Чалюка (его брат), мальчишки побежали туда. Через некоторое время вернулись с пустыми руками. Потом дед вспомнил, что заходил к дяде Мингачетдину (третий сын), был у самой старшей внучки и у других.
К вечеру у нас дома собралось много народу, но никто не знал, как помочь деду. Мужчины предлагали ему свои варежки, а женщины порывались связать другие. Он же спокойно сидел у печки, курил свою трубку, поднося ее рукой, пустой же рукав из кармана не вытаскивал, словно варежку припрятал в карман и придерживал, чтобы никто не вытянул ее. Сам же убеждал всех, что эти варежки ему удобны, он привык к ним, и другие ему не нужны, хотелось бы найти именно свою варежку. В тот день вымотал многих деревенских жителей поисками, наравне с детьми бегали и взрослые, и никто не вспомнил, что второй-то варежки ему не надо, он однорук.
В итоге он сам показал пустой рукав. Никто не обиделся, вместе посмеялись. К этому времени у мамы были готовы пироги, за чаем обсуждали, как каждый у себя дома и во дворе, потом по дороге к нашему дому искал дедову варежку.
Он был для нас всех и нянем и наставникам, умел через игры втянуть малышей в любую работу, и она не была играющим детям в тягость, какой бы тяжелой не оказалась. Вокруг деда крутились не только свои внуки, но прибегали и другие деревенские ребятишки.
Я была маленькой и по вечерам, когда он садился и доставал свою резную трубку, любила наблюдать, как набивает табак в нее. И в это время он был более разговорчив, и можно было задавать вопросы, на которые отвечал обычно шутками или поговорками да пословицами.
После войны на огородных грядках дедушка выращивал табак. Мы помогали ему ухаживать за этими посадками. Пололи, поливали. Когда приходила пора собирать листья, он срывал подходящие с кустов сам. Мы завязывали в пучки и потом вместе с ним развешивали их на чердаке. Там был всегда особенный аромат, аромат трав и старины. В одном углу на жердяных вешалах висели валенки. На карнизной опалубке стояли самовары и разная деревянная утварь и короба. На середине стоял большой сундук, в котором хранились меховые шапки и варежки. А на сундуке всегда стоял небольшой деревянный ящичек, мы с сестрой его называли сундучок. Он всегда был закрыт на маленький навесной замочек. Замочек был будто игрушечный, совсем крошечный.
Иногда дедушка в своих сказках говорил, что секрет кроется под волшебным замком, и открыть его может только тот, кто знает волшебное слово. Мы знали это слово и иногда забирались с сестрой на чердак, открывали сундучок и играли с его хозяйкой. Своя одежда у нее была старая, истрепанная, и мы из лоскутков шили новую одежду, переодевали ее. Приносили ей угощения – карамельку или сахарок. Но она почему-то не потребляла наши угощения, и они накапливались в сундучке.
Один раз дедушка обнаружил эти запасы, принес нам назад и объяснил, что наша кукла не может кушать, так как ее покинула душа.
На вопрос, почему, он ответил, что когда она оторвалась, кровь из нее вся вытекла, а вместе с кровью ушла и душа. А сама она высохла, и пальцы на ней немного согнулись. Хозяйка сундучка оказалась дедушкиной второй рукой. Он привез ее с войны домой, смастерил сундучок и закрыл его замочком, который открывался очень просто и легко.
Мы знали, что он был на войне. Знали, что вернулся с одной рукой. Старались не расспрашивать о тех годах. Но интерес, куда делась его рука, не оставлял меня. Но спросить прямо смелости не хватало.
Когда узнал, что мы с его рукой играем, как с куклой, дед рассказал, где воевал и как потерял руку. Секрет второй руки постепенно раскрывался и по крупицам складывался образ войны. Жестокой и страшной войны.
Оказалось что, с передовой отправили в Омскую школу разведки. Здесь он изучил все типы оружия, научился читать и чертить карты, говорить по-немецки без акцента, хотя ему это не стоило труда. Говор сибирских татар оказался схожим с немецким. В разведшколе выяснилось, что некоторые курсанты любили поговорить, поэтому, по словам дедушки, их учили больше слушать и запоминать, говорить коротко, без мимики и жестов. Во время рейдов в тыл врага нельзя даже курить, чтобы не обнаружить себя, но брали с собой матерчатые кисеты и табак только нюхали.
Многому разведчики учились у опытных охотников, среди которых были и остяки. Охотники - отличные следопыты. В лесу и в поле они легко читали следы по примятой траве, сломанным веткам, коре деревьев и т. д. У опытных охотников были обостренное обоняние, слух. Они издалека различали запахи пороха, железа, горючего, удивительно точно определяли расстояние до места, где были замаскированы вражеские танки и орудия. В полевых условиях слышали даже запах немцев, прошедших по лесу.
Несмотря на войну, фашисты пользовались духами и душистым туалетным мылом. У нас же, бедных советских солдат, не всегда бывало даже «портяночное» (хозяйственное) мыло. Вместо него часто пользовались щелоком.
Если в разведгруппе был хоть один сибиряк, без «языка» она не возвращалась. Уже, будучи опытным разведчиком, дедушка понял, что у каждой разведшколы была своя специфика, свои плюсы и минусы, но самыми стойкими и надежными слыли сибиряки.
На войне он и потерял левую руку. Случилось это во время рейда за «языком». Тогда втроем разведчики взяли немецкого офицера «с толстой сумкой важных документов». Дедушка и его друг, узбек, тащили упирающегося крупного и тяжелого немца, а третий разведчик отстреливался от преследователей. Когда его контузило, мой дед и его друг перебежками, отстреливаясь, продолжали тащить «языка» и раненного товарища.
Когда линию фронта уже было видно, ранило и узбека, из последних сил державшего оружие в руках. Дедушка первым перетаскивал его на несколько метров вперед, возвращался за немцем, а потом полз за контуженым солдатом. Добравшись до леса, дедушка на немца положил узбека, укрылся за толстой сосной и стал отстреливаться от фашистов. Когда закончились пули, он решил поменять диск автомата. И вдруг ощутил, как что-то крепко прожгло руку, увидел ее впереди себя, лежащую на земле и сжимающую автомат. Быстро затянул обрубок ремнем, обмотал его вокруг тела, чтобы не болталась култышка, и стал бросать гранаты в немцев. Уничтожив фрицев, доставил в часть немца и раненных товарищей, не оставил на поле боя и оторванную руку.
По пути в госпиталь он впервые увидел Рокоссовского. По рассказам солдат представлял его очень крупным человеком, но оказалось, что он не богатырь. А вот воля у него была богатырская. Даже больной, без голоса, не покинул поле боя, стоя на пригорке, командовал жестами, стрелял в воздух, показывая направление атаки.
Возвращаясь с войны в родные края, дед Чамака привез домой и оторванную руку. Поместил в ящичек и хранил на чердаке.
За ту операцию, на которой потерял руку, дедушка был награжден медалью за отвагу, которой очень гордился. А узбек, которого он не бросил в беде, подарил ему свою тюбетейку, сняв её со своей головы. Почти незаметная, невзрачная, но имеющая свою непростую историю существования тюбетейка хранится в фондах Мегионского краеведческого музея. Мегионцы и гости города могут увидеть данный головной убор на выставках.
Расима Ибраева, г. Мегион
08.05.2020
просмотров
